Олег Табаков, народный артист СССР, худрук МХАТа им. Чехова и театра-студии «Табакерка», долго отказывался от интервью: «Я человек не говорящий, а делающий!». Но после оваций публики на спектакле «Последняя жертва» (30 и 31 мая Олег Павлович выступал вместе с женой Мариной в Театре им. Франко. – Авт.) – лед растаял. Остап Ступка лично открыл для нас гримерную отца, где мы поговорили о возможном преемнике – сыне Павле, об эликсире молодости и о том, почему мы никогда не увидим Табакова в сериалах.
– Олег Павлович, вы сидите сейчас в кресле человека, которого называют «наше все украинского кино». Знакомы с Богданом Ступкой лично?
– Мне трудно восстановить в памяти сам момент знакомства. Лично с Богданом мы познакомились не так давно, да и виделись всего два раза. Первый – в 2011 году на награждении лауреатов актерской премии «Кумир» (последнее время «по старости» мне регулярно что-то вручают – мало кому осталось давать, наверное). И второй раз – очень короткая встреча, но такая душевная, теплая… Совершенно не имеет значения, что мы с Богданом не полвека дружны, – у нас похожи обязанности и глубина ответственности за других. Это происходит с людьми, которые становятся «папами» театра. Дружба – это еще и готовность оказаться рядом, когда проблемы, когда требуется не умение выпить, а необходимость подставить плечо. По приезде в Киев я встретился с младшим Ступкой, Остап рассказывал, что с Богданом. Не очень весело, беда… Но что поделаешь – это старость, это, как в украинском языке говорится, – «хвороби до всіх з віком приходять».
– Мы наблюдали за вашей игрой в «Последней жертве» – вы летали по сцене! Почему обычные люди уже в 60 лет чувствуют себя немощными, а актеры даже «под 80» полны сил и бодрости?
– Уж поверьте, это далеко не всех актеров касается, как и не всех «не актеров». Поскольку я не теоретик, а эмпирик, смею предположить, что секрет моей бодрости в 76 – огромный груз ответственности перед теми людьми, которым кажется, что я приношу им радость. Вы были вчера на спектакле? Люди довольно демонстративно вели себя, когда я вышел на сцену (зал встретил появление Табакова шквальными аплодисментами. – Авт.). И это ко многому обязывает, даже если ты хронический гипертоник, еще в 29 лет перенесший инфаркт, и тебя периодически привозят в театр на носилках, а спектакль отменить нельзя… Зритель каждый мой выход на сцену так встречает. И если ты человек воспитанный и порядочный – надо соответствовать! К тому же, еще с молодости мой любимый отдых – работа.
– Что еще вас стимулирует?
– Я руковожу двумя театрами, организовал Московскую театральную школу своего имени, когда мне 75 стукнуло. А если учесть, что в МХАТе им. Чехова у меня около 600 людей, в «Табакерке» – 270, а в школе я даже и не считал сколько народу, – тут уже дело на тысячи идет. А тысяча – это уже батальон! Я человек оч-ч-чень честолюбивый. А если менее масштабно смотреть на заданный вами вопрос, меня на плаву еще дети держат – 16-летний Павел и 6-летняя Маша.
– А внуки?
– И внуки, конечно. Старшей уже 22, Никите 20, а самые младшенькие – 6-летняя Антонина и 3-летняя Машенька. Давайте же «свалим» мою активность на девочку Машу и Ко – это в них моя жизнь, а не в количестве прожитых дней, месяцев и лет.
– Время на себя у вас остается?
– Когда у меня выдается свободный часок – читаю. При мне всегда томики Пушкина, Пастернака, Чехова. Если говорить о современной литературе – с интересом прочел книжку поляка Вишневского «Одиночество в сети». Хорошее впечатление на меня произвела публикация пьес драматурга Васи Сигарева. На сегодня это самый крупный театральный писатель. Я буду стараться с ним сотрудничать и дальше – одна его пьеса у нас в театре уже идет… Благодаря ей я заинтересовался молодым писателем Виестуром Мейкшансом. Он будет делать в следующем сезоне трилогию русского философа Сухово-Кобылина.
– Какие фильмы вас тронули за последнее время?
– «Елена» Звягинцева – одно из лучшего, что я видел за последние лет пять. Серьезное впечатление на меня произвел фильм Андрея Смирнова «Жила одна баба». Украинский режиссер Сергей Лозница снимает хорошие работы. Со времен развала СССР мы потеряли почти 20 лет в кино. И сделали многое для того, чтобы русское кино сошло на нет – была развалена система господдержки кинематографа. Испытание рублем дается России гораздо труднее, чем давалось испытание идеологическим прессом.
– Олег Павлович, меня удивило ваше появление в фильме «Тот еще Карлсон»…
– Согласился на съемки ради 6-летней дочки! Увы, у нас почти ничего не снимают для детей. Затея эта была добрая, может быть, она не самого высокого литературного качества… А сам фильм я так и не посмотрел.
– Ваша супруга, Марина Вячеславовна говорит, что благодаря вам перестала мыслить категориями успеха и стала терпимее в отношениях с людьми. А за что вы испытываете к ней благодарность?
– За то, что она появилась в моей жизни, за то, что родила мне двоих детей (нелегкое занятие!), за то, что полностью взяла на себя сейчас заботы о доме. Марина полностью заведует нашим бытом, и я вижу, как это непросто. И тем не менее, делает она это очень последовательно и ответственно.
– Жена отмечает, что вы любите, чтобы дома был запас продуктов. Это так времена голодного детства аукаются?
– Да, это подсознательное. Войну я застал шестилетним мальчонкой, много смертей за это время повидал, много голодал. С ужасом и стыдом вспоминаю, как однажды я у больной мамы, которая не могла никак встать на ноги после брюшного тифа, украл сухарик. Эту лепешечку из теста моя сводная сестренка из школы для нее принесла… Но я помню, какую вкуснятину бабушка умудрялась делать из ничего – брала томатную пасту, смешивала ее с жареным луком (жарили на хлопковом масле вместо сливочного), и заправку эту заливала в банку. Ой, вкусно… Но это была и моя война! В то время, когда мама служила в армии (она была майором медицинской службы), я читал стихи и пел для тяжелораненых. Отец всю войну был на фронте. Ушел в июле 41-го и вернулся после Японской кампании. У Михаила Рощина есть такие строки: «Будь проклята война – наш звездный час». В России люди были наиболее близки к понятию «человек человеку друг и брат» именно во время войны.
– Персонаж Дульчина в спектакле «Последняя жертва» говорит: «Я все испытал, и все надоело; одного только я не испытал…» Чего в жизни не испытал Олег Табаков?
– Я никогда никого не предавал. Не хотел бы этого испытать, и не испытал. Слава богу! А еще я никогда не торговал собой (хотя людям моего ремесла часто приходится это делать) – чего и всем вам желаю!